Философия о психологии

И так… Социологи полагают что, то на что человек обращает больше внимания, к такому типу людей он и отнесется…

Современный раздел психологии о изучении социологии говорит о том, что у всех людей есть примерно равное соотношение определенных черт характера, но одна из черт преобладает, она больше выражена и дает возможность судить о типе человека.
К примеру, к любому подойдет такая характеристика, как: Открытость, импульсивность или умение прогнозировать события, определить выгоду или обладать способностью быть спокойным.
Но что-то из этого набора будет обязательно преобладать, так как природа поделила всех на восемь типажей, где один существует в противовес с другим.

Это словно математический расчет физических явлений человеческого характера, что бы благодаря противовесу был баланс. Так как всегда существует обратное.

  Информация взята из журнала «Ребус» за 1886 год. Автор статьи: Виктор Прибытков

Присутствовал весь обычный кружок за исключением Е.Д.Прибытковой. Сеанс происходил в кабинете хозяина за большим продолговатым столом при полной темноте. Участвующие сидели в следующем порядке: медиум, вправо от него М.П. Гедеонов, профессор А.М.Бутлеров, В.И.Прибыткова, А.Н.Аксаков. Е.П.Вишняков, профессор Н.П.Вагнер, и я, нижеподписавшийся, занимая, таким образом, место рядом с медиумом, по левую его сторону. Была установлена общая замкнутая цепь из рук.

   Приветствую друзья! На сайте я публикую старинный журнал, я не разбираюсь в спиритизме и не верю в мистику, эта информация привлекла меня тем, что можно увидеть как и чем жили люди того времени. По мимо статей на сайте есть интересные рассказы тех лет, присланные в редакцию журнала. Это ветхая подшивка 1886 года и мне захотелось поделиться содержимым со всеми, а потому я перепечатываю его для вас.     

         Еженедельный журнал «Ребус» №28 от13-го июля1886-го года.       

         В № 177 газеты «Новости» под излюбленным нашей прессе заголовком «Черти в Харькове» помещена нижеследующая корреспонденция:

       «Харьковские спириты находятся в настоящее время в большом смятении: в харьковском предместье, известном под названием «Холодная гора», совершаются необычные явления. Есть в этой местности небольшой домик крестьянина П., в домике этом четыре небольших комнаты, из которых две занимал сам хозяин, а две другие сдавались мещанину К., под мастерскую. Около пяти лет крестьянин П. благополучно проживал в своём доме и ничего не замечал особенного. Вдруг, месяца два тому назад, в доме стало «не ладно». В половине мая, между 12 или 16 числами, ночью раздались страшные удары в потолок, так что стены задрожали. Хозяин и его квартиранты вскочили с постелей и выбежали во двор, предполагая, что обрушилась крыша. Однако, к общему изумлению, оказалось, что крыша стоит на своём месте, а на дворе — невозмутимая тишина. Пошли на чердак, тщательно осмотрели все углы, но ничего особенного не нашли. Потолковали, разумеется, подивились «чуду» и снова улеглись спать. Стуки более уже не повторялись.

В среду 4 ноября (прибавляет от себя редакция журнала) мы отправились к мисс Бартон, видели её и её мать; застали у них мистера Прайса. С первых же слов мы убедились, что обе дамы вполне искренне рассказывают только то, в чем убеждены сами. Миссис Бартон, по-видимому, ещё будучи ребёнком, страдала ревматической лихорадкой, последствием которой, как это часто бывает, оказалась болезнь сердца. В продолжении всей своей жизни она страдала от бессонницы, не иначе засыпала, и то на самое короткое время, как известным образом сидя в постели, поддерживаемая множеством подушек. После 1882 года болезнь сея значительно усугубилась. Мы видели приёмные билеты нескольких больниц в которых её помещали, и рецепты указывающие на продолжительное и разнообразное лечение нескольких знаменитых докторов. Прописывались и бромистый поташ против бессонницы, дигеталис против страданий сердца, разная микстура от диспепсии, мази от ревматизма и прочее.

Письмо в редакцию: Июль 21, 1885 года.

         «В продолжении нескольких лет я страдала крайней степенью нервности, происходившей крайнем образом от бессоннице. А в начале 1882 года мне пришлось испытать сильное нравственное потрясение, настолько расстроившие всю мою нервную систему, что в продолжении некоторого времени жизнь моя считалась в опасности. В организме моём последовало несколько самых тяжелых осложнений, не уступавших ни какому лечению во всех трёх больницах, куда помещали меня, а именно в университетскую клинику, в клинику для болезней сердца и в Бромтонский госпиталь. Я чувствовала, правда, некоторое частное облегчение, но и то не продолжительно. И целых три года не иначе могла лежать и спать, как под влиянием наркотических средств.